Павел Флоренский. Церковь сама по себе — чудо.
future future
В конце февраля в храме Успения Пресвятой Богородицы под Ярославлем «заплакали» сразу две иконы. Причем не старинные, а заводские — отпечатанные на бумаге и наклеенные на деревянную основу. «Огоньку» удалось найти исследователя, который не первый год изучает подобные чудеса. Работает он в Российском госуниверситете нефти и газа им. Губкина. А зовут его так же, как знаменитого деда, религиозного ученого и философа, — Павел Флоренский.
В 1998 году при Отделе религиозного образования и катехизации возникла Комиссия по описанию чудесных событий, происходящих в Русской Православной Церкви. Ее работой руководил председатель Отдела архимандрит Иоанн (Экономцев). В ноябре 2004 года Пленум Синодальной богословской комиссии преобразовал комиссию в рабочую группу. Председателем выбрали Павла Флоренского, все эти годы участвовавшего в работе комиссии.
Председатель «комиссии по чудесам» — геолог, профессор РГУ им. Губкина. Он изучал глубинные строения нефтегазоносных территорий в Средней Азии, Казахстане и на Камчатке. Опробовал на практике поиск месторождений по космическим снимкам — первое открытое таким образом месторождение принадлежит именно ему. Первооткрыватель и исследователь метеоритного кратера Жеманшин, где горные породы подверглись температурному давлению, превышающему таковое в центре Земли. Член Комиссии по научному наследию В.И. Вернадского. В связи с этим занимался экологией и социальными процессами в горячих точках. Работал во время вооруженных конфликтов в Южной Осетии, Абхазии и Чечне. Всю свою жизнь занимается подготовкой и опубликованием рукописей своего деда, религиозного ученого и философа Павла Флоренского.
— Вы исследовали не один случай мироточения...
— Мироточение — не совсем правильно. Миро — вещество, которое приготавливается во время особо торжественной службы с участием патриарха. Один раз в несколько лет и на всю страну. А все остальное — елей, масло. Капельки масла как бы возникают из ничего на поверхности иконы. Если икона помещена в киот, то масло может появиться одновременно и внутри киота, и на поверхности стекла. Думать, что это нечто вроде конденсации насыщенных паров масла, невозможно: плотность насыщающих паров органических масел столь мала, что для образования на поверхности иконы капли масла необходимо, чтобы над ней присутствовал столб паров в несколько километров. Каждая хозяйка знает, когда на кухне что—то жарится, на стенах капель сконденсированного масла нет. Масляный налет появляется на стенах и потолке, только если помещение не промывать много лет подряд. Так что гипотеза конденсации не проходит. Масло, которое мы исследовали в разных местах, — разное. В одном случае очень похоже на оливковое, в другом — на подсолнечное. Удивительным кажется и то, что неизвестны случаи, чтобы мироточили великие иконы.
— При Богословской комиссии Московской патриархии есть экспертная рабочая группа по чудесным знамениям. Вы ее председатель. Для чего она нужна?
— Начиная с 90—х годов, сообщения о чудесных событиях становятся все более частыми: в храмах, монастырях, в домах простых людей мироточат и обновляются иконы, нередки случаи их чудесного обретения. Если верить сообщениям, изобилие их, небывалое в истории России. Пока что Церковь не выработала взвешенного подхода ко множеству спорных вопросов, которые возникают, когда речь идет о чудесных событиях. Это работа православных богословов. Чтобы она смогла начаться, необходимо собрать фактический материал. Этим мы и заняты.
— Как бы отнесся Ваш дед, узнай он, чем Вы в комиссии занимаетесь?
— Я думаю, что он очень бы беспокоился о том, чтоб я не наделал глупостей и сильно себя не скомпрометировал.
— По какому принципу подбирались люди, входящие в комиссию?
— В основном это ученые, специалисты в области естественных наук. Так
как чудесные знамения в основном происходят в стенах церкви, приходится привлекать к работе и батюшек. Хочу предупредить сразу: мы исследуем только научную сторону дела и собираем только факты. Нам охотно и безвозмездно помогают многие специалисты по разного рода аналитическим методам из академических институтов Москвы, криминалисты МВД и Министерства обороны. Без их помощи мы мало что смогли бы сделать.
— Как относится Церковь к сообщению о чудесных событиях?
— Со вниманием, но и со взвешенной осторожностью. Для церковного человека чудеса суть нечто второстепенное и периферийное, как ни странно это звучит. Опытного батюшку часто смущает, когда у него в храме начинает твориться что—то необычное.
— Как сочетаются Ваш материализм и православная вера?
— Я православный человек. Убежден, что Бог создал землю и все живое на ней. И, знаете что, вот вам материалистическая задачка. Если взять стакан воды и пометить в нем все молекулы, потом вылить его, а через некоторое время черпануть стаканом в любом месте земного шара, то сколько меченых молекул воды будет во втором стакане? Десятки тысяч. Поэтому в каждом из нас есть миллиарды молекул Богочеловека, жившего когда—то на этой земле тридцать три года. А если мы признаем, что это Богочеловек, значит, вся материя на земле священна и одухотворена. Советский материализм — богоборчество. А если так относиться к веществу, как я только что рассказал, то и я материалист. Верю в священность материи и при этом не испытываю никакого дискомфорта.
— Какое, по Вашему мнению, самое знаменательное чудо в новейшей истории?
— А вот хотя бы то, что в одночасье наш «дурной глупый» народ, который грабил церкви, теперь вдруг повернулся к религии.
— Да я не про то...
— Почему?! Неужели вы считаете чудесами только то, что происходит с неживым веществом? Чудеса в истории — самые наглядные проявления Бога. Происшедший поворот по скорости и массовости соизмерим с крещением Руси. Вот это великое чудо, величайшее из всех — духовное спасение наше. Причем сделал это народ — носитель атеизма, каковыми мы были.
— Надо ли толковать знамения?
— Конечно. Надо попытаться понять их смысл, без этого все превращается в околоцерковную суету.
— Но как сделать это?
— Знамения — свидетельства воли Божьей, Божьей благодати. Естественно, они происходят в церкви, для церкви, ею удостоверяются и признаются как таковые. Кстати, церковь сама по себе — сплошное чудо, поскольку она во всем стоит против законов природы. Отец Павел Флоренский еще в 1929—м году написал, что, возможно, существует область вещества, проработанного духом. А храмы (я занимался охраной памятников как геолог, геохимик) гораздо более устойчивы, чем все иные строения. С одной стороны, здесь умение и внимание рук, а с другой — действительно благодать.
— Нужно ли чудо, чтобы уверовать?
— Читайте Евангелие. По чудесам никто не верит. Сказано: «Не верили пророкам — не поверите и Мне». Я все время повторяю: Господь не фокусник, чтобы доставать зайчиков из цилиндра.
— Но ведь приходится сталкиваться...
— Понимаете, церковь — мы. Церковь — тело Христово, а мы — часть церкви, молекулы этого тела. И как ведем себя мы, так ведет себя и церковь. Не только патриарх и архиерей, но и мы с вами определяем все происходящее. И если время от времени церковь заболевает, то это и наша вина. Кстати, в XIX веке чудес было очень мало. А может, и были, но их сторонились и избегали. Чудеса в массовом количестве начались в 20—е годы — в период борьбы с Церковью. Много документов и свидетельств о чудесах оставили нам чекисты и большевики, которые мели всех чудовидцев.
Сейчас не только в самой церкви, а и около создается целый ряд мест благодатных. Различные источники, откуда воду берут, купальни, хотя всякая купальня — Божья, всякая купальня — благодать. Хуже того, создаются алтари без священников, храмы без священников. Появляются всякие дома с «мироточащими» иконами, масло из которых раздается направо и налево.
— Это может как—то навредить?
— Я не думаю, что это плохо. Но это и не так хорошо, как думают многие. Взять, к примеру, экстрасенсов. Эти люди занялись лечением, не будучи профессионалами, не зная человека, и отвлекли от врачей и людей, и деньги. Они поморили столько народу, что трудно представить.
— Нуждается ли чудо в сокрытии или о нем нужно говорить как можно шире?
— Как сердце подсказывает. Априори на такой вопрос ответить невозможно.
— Как удается вашей комиссии лавировать между религией и наукой?
— Нам не нужно лавировать. В каждом конкретном случае есть два аспекта,
два рода вопросов. Один касается фактической стороны дела: имело ли место
данное событие, при каких обстоятельствах, можно ли его объяснить естественными причинами. Если на последний вопрос ответ положительный, то на этом наша работа заканчивается. Так бывало не раз. Если нет, тогда наша работа только начинается. Тогда мы переходим от пехотной атаки к долговременной осаде, стараясь исследовать событие всеми доступными нам научными методами. Впрочем, есть события, сущность которых не вызывает особых сомнений.
— Что Вы имеете в виду?
— Чудо схождения Благодатного огня, происходящее ежегодно. Сомневаться в его достоверности не приходится, оно происходит уже многие сотни лет. И на протяжении столетий были попытки уличить православных архиереев в мошенничестве. Они, как известно, кончились ничем. Были попытки прямого физического противодействия, когда, например, православного патриарха не пускали в храм. Тогда Благодатный огонь сошел в виде молнии, расколовшей колонну у входа в храм.
— Не пагубно ли увлечение чудесами?
— Как и всякое чрезмерное увлечение чем—либо. Вот говорят: Россию спасет чудо. А работать никто не желает, все водку хотят пить. Ждать чудесного избавления России со сложенными на животе руками нельзя.
— Какова вероятность столкновения с чудом? Стоит ли ждать его?
— Каждую секунду вероятность неимоверно высока. Почти стопроцентная.
Все благодатно, все радостно и любое событие — чудо. Другое дело, готовы ли мы к тому, чтобы это понять? Ведь у человека сердце закрыто. Я удивлялся тому, как спокоен был во время мироточения икон или цветения вербы. Поражался и своему равнодушию, когда в храме Гроба Господня возгорелся огонь. Надо быть готовым к чуду, чтобы упасть на колени,
радоваться ему и молиться. Большинство из нас не готово.
— Вернемся к тому, с чего начали. Все—таки можно ли исследовать чудо?
— Все дано Богом во благо, поэтому изучать и исследовать можно все. Но все изучать нужно вежливо и благочестиво. Когда стали изучать Туринскую плащаницу, то ведь страшно было к ней прикасаться. Когда идет вскрытие мощей, не рекомендуется мирянам трогать их. Осторожнее надо быть. Как в любой науке. Врачи должны вести себя осторожно с лекарствами и ампулами, физики — с радиоактивными веществами. Но изучать можно. Как отвечала моя бабушка на мой вопрос, хорошо ли, что я балую детей: «Если с любовью и благодатью, то можно».
— Верите ли Вы сами в чудо?
— Я не верю, я знаю. Все есть чудо. Я, моя жена, дети, родные...
|
